Догвиль.

При всём желании рассматривать "Догвилль" как самостоятельное художественное явление трудно, а, пожалуй, и невозможно, избавиться от уже устоявшейся формулировки: "новый фильм Ларса фон Триера". По сути, совсем не важно, что именно зритель увидит на экране, важно, что это будет новое творение датского гадкого утёнка. Довольно проблематично говорить о кинематографических достоинствах фильмов этого режиссёра. Безусловно, они там есть, но идут вторым планом, лишь оттеняя очередную концептуальную задумку автора. Все три последних фильма Триера есть материализация его теоретических потуг и размышлений. Он показал, как можно написать манифест и самому же его нарушить, снять квазимюзикл и довести до депрессии исландскую любимицу миллионов. После таких эпатирующих, и безумно талантливых выходок, зрителям ничего не оставалось, кроме как ждать от "Догвилля" новых кинооткровений. И они там есть. Скрывшись за маской равнодушия, Триер до сих пор пытается доказать миру своё первенство в области эксперимента.

Заманив в картину голливудских старожил Каана, Бэколл, Газзару, и большую голливудскую звезду Кидман, режиссёр предлагает им не играть по новым правилам, а создавать эти правила самим, по ходу съёмок. Грань между режиссёрской установкой и актёрской импровизацией не больше линий на полу символизирующих стены. Помещая героев в симбиоз брехтовских пьес и советских телеспектаклей, Триер до максимума доводит условность всего происходящего на экране. Оказывается, достаточно написать на полу "the dog", как зрители немедля начнут спорить о породе этой милой собачонки. Формальная условность напрямую перекликается с условностью сюжетной. Канва фильма задана изначально, и плох тот зритель (или что ещё хуже, критик), который во время просмотра будет мучить себя ненужными здесь "почему". Сценарная основа проста и неприхотлива. Общественный договор, предел мечтаний Руссо, вывернут наизнанку. Ты - мне, я - тебе. Ждать от Триера истории, где добропорядочные жители будут отстаивать свободу беглянки, позабыв о собственной выгоде, право слово, глупо. Этот режиссёр скорее добавит ложку мёда в бочку дёгтя, но никогда наоборот.

Можно долго спорить на тему: заслужила ли Грейс такого обращения по отношению к себе, а жители города такой кары. Все получили по заслугам. В "Догвилле" Триер дорабатывает огрехи "Рассекая волны", где община старообрядцев не справедливо (по законом светской, но не церковной, морали) осуждает "развратницу" Бесс, произнося над могилой усопшей гневные проповеди. Вся разница в том, что теперь события перенесены из шотландской деревушки 70-х, в американское захолустье 30-х. Пятнадцать жителей "Догвилля" плоть от плоти сообщество людей преследующих одни цели, не многим отличаются от сельской общины староверов. Приручив Грейс, зная её тайну, они рассчитывают выжать всё от этой сделки. Фильм также поделён на главы, но в "Догвилле" этот приём носит исключительно литературный характер, проецируя фильм как лубочную историю, драму с картинками.

Режиссёр постарался создать микросоциум в миниатюре. Более всего это общество напоминает общество американское, но не времён Великой Депрессии, а дней сегодняшних. И не стоит Триеру после возмущения вызванного столь откровенным антиамериканизмом, оправдываться, утверждая, что подобное может случиться с каждым и всюду. Наверное, может, но в фильме речь идёт именно о США, что и подтверждает промелькнувший, как бы невзначай краешек американского флага, празднование 4 июля, и заключительная песня заокеанского гения Боуи. Да и актёрский состав, в этом смысле, совсем не случаен, более того, закономерен. Кому как не Кидман знать о диктате продюсеров, многомесячной подготовке контрактов и срыве съёмок из-за недофинансирования. Так называемые, голливудские звёзды, находятся в не меньшей кабальной зависимости от монстров шоу-бизнеса, чем Грейс зависит от извращённых прихотей догвилльцев. Не разу не побывав за океаном, Триер снял, едва ли не самый правдивый фильм об индустрии заполнившей всю европейскую культуру.

Пытаясь экспериментировать, режиссёру, тем не менее, не удаётся выйти за рамки уже существующего. Слишком смело было бы предполагать новизну подачи идеи с помощью минимизации оформления. Но в чём режиссёру не откажешь, так это в неистребимом желании бичевать современное лицемерие, пафос и мнимую свободу. Во истину, дорогу осилит идущий…

(с) Станислав Никулин